Можно ли купить свободу за десятку?

Раз ты читаешь эти строки, дорогой друг, значит, туркменская охранка меня не вычислила и я, пользуясь этим радостным фактом, продолжу свое жизнеописание на гостеприимной земле Туркменистана.
Под пристальным взглядом Туркменбаши Великого, укоряюще смотрящего на меня со всех сторон, и в сопровождении специальной шпионской машины я въехал в Ашхабад, послушно отметил маршрутный лист на посту PYGG (по-туркменски ГАИ – PYGG), довольно легко оторвался от слежки и стал искать хоть что-то похожее на мотоклуб. Пешеходы упорно хранили военные тайны и не давали вразумительного ответа, и только водитель попутной машины, пока мы стояли перед светофором, предложил проводить меня до автомагазина, авось там знают что-нибудь и про мотоциклистов.
Хозяин магазина оказался человеком коммуникабельным и тут же сопроводил меня к своему приятелю, самому мотоциклистическому человеку Ашхабада, дяде Паше.



Дядя Паша в свое время командовал местным ДОСААФом (Добровольное Общество Содействия Армии, Авиации и Флоту) и тянул на собственном энтузиазме секции мотокросса, картинга и много еще чего другого. Огромное количество кубков, стоящих в несколько рядов у него дома, лучше всяких слов говорит о высоких его заслугах перед республикой. Но ветер перемен, поднявшийся в Туркмении после отделения ее от России и обнаживший многие скрытые моменты, все резко поменял в жизни простого председателя ДОСААФа.



Паша был откровенно рад моему приезду и любил дизайн коттеджей и в приказной форме предложил остаться на пару-тройку дней у него дома. Однако пять транзитных дней, к сожалению, нельзя растянуть на месяц и при всем моем желании больше чем на сутки задержаться в его уютном домике я не мог.
Меня поразило огромное количество мотоциклетных железок, лежащих практически везде, включая маленький палисадник, сараюшку, прихожую в доме, всю территорию участка, и даже развешанных в саду на ветках инжира.





А несколько стареньких "яв" и "чезетов" в отличном состоянии просто беспризорно стояли за воротами его дома-мастерской.



На вопрос обо всем этом мотоциклетном изобилии, Павел погрустнел и рассказал, что несколько лет назад, еще в его бытность руководителя ДОСААФа, к нему пришли чиновные люди и сообщили, что с сегодняшнего дня вышестоящие органы упразднили за ненадобностью туркменский ДОСААФ и предложили в кратчайший срок найти всему этому мото-хламу другое место. Поскольку завтра с утра сюда придут бульдозеры и сравняют его вдруг ставшую никому не нужной конторку с землей. В спешном порядке Паша собрал своих друзей по мотоспорту и все что они смогли, перетащили к нему домой.





А наутро, как и было обещано людьми в черном, пришли бульдозеры, и, на глазах уже бывших участников мотосекций, все разрушили и вкатали гусеницами в пыльную сухую землю оставшиеся колеса, рамы, двигатели, запчасти и все то, что ребята не успели спасти. Мне было горько слушать всю эту историю и жалко смотреть на человека, всю свою жизнь отдавшему воспитанию молодежи и развитию спорта в своей республике, а сейчас, по прихоти непонятно кого, оставшегося вдруг у разбитого корыта на куче металлолома.



Поездил я немного по Ашхабаду. Красивый город, ничего не скажу, но не показался он мне живым. Как декорации в театре, вроде и настоящее дерево на сцене, а жизни в нем нет. Про театр, кстати, чуть позже расскажу. Тоже темка еще та…



В столице Туркмении практически живет четверть всего населения страны, и у меня создалось ощущение, что все что можно, было стянуто сюда и посреди пустыни, вложив кучу бабок, реквизированных у несчастных путешественников, построили чудесный город с дворцами, фонтанами, памятниками и идеальными дорогами.



А вот туркменские дороги вне Ашхабада - это полный беспредел. По-видимому, считается, что все нормальные люди, пользующиеся дорогами, живут в столице, а остальные жители страны передвигаются исключительно на тюнингованных верблюдах.



Подскакивая на неожиданной кочке, или влетая в очередную яму, я громко вспоминал всех святых, но, к сожалению, ни одно русское слово из нашей ненормативной лексики не достигло ушей дорожных министров, а бесследно растворилось в песках Кара-Кум. Очень надеюсь, что полудикие верблюды, которых тут в изобилии, не научились этим новым словосочетаниям и не будут орать своим верблюдицам в момент оргазма что-то типа: «Бля, еблонский городовой, едрическая сила, да когда же эта сраная дорога закончится-то, ангидрид твою в перекись марганца!»



В сущности, дорога, как дорога, даже асфальтирована местами, но жара, дрянной асфальт, плохое основание и отсутствие ремонта со времен советской власти делают передвижение по ней сущей каторгой. Косяк еще в том, что участки с более-менее приличным покрытием вдруг без предупреждения сменяются дорогой из фильма «Раллисты».



Представь ситуацию – неплохой километровый участок асфальта, едешь-кайфуешь. На таком участке скорость можно поднять аж до 120-140 километров час!



Само собой, чуток расслабляешься, начинаешь глазеть по сторонам, считать сбитых мух, крутить затекшей шеей и разминать руки-ноги. Вылетаешь за поворот и с ужасом видишь, что дороги дальше просто нету – асфальт резко заканчивается полуметровым обрывом с последующей ямой, выбитой колесами предыдущих прыгунов и засыпанной мелким песочком. В пустыне везде песочек, и на дороге, и в ямках, и во всех механизмах мотоцикла, и даже в моем ухо-горло-носе. Начинаешь оттормаживаться и на скорости около 60 птицей взмываешь в воздух, пролетаешь несколько метров и, приземлившись, чувствуешь себя уже не птицей, а мешком с дерьмом. Слава Богу, я припесочился после прыжка на два колеса, а не на собственный нос, но в тот момент, когда задние амортизаторы стали распрямляться после столь жесткого сжатия, я получил догнавшим мою спину ящиком с вещами основательный пинок, а мужское достоинство с достойным звоном отметилось о бензобак.
Мотоциклисты! Постоянно используйте черепашку для защиты спины и жопы от догоняющих вас ящиков! ?



Думаю, что как раз после этого прыжка подрамник мотоцикла дал трещину и тяжеленный ящик начал самостоятельную жизнь, подпрыгивая и смещаясь влево-вправо на каждой кочке.



Через пару десятков ям, согласно закону всемирного тяготения, заднее крыло под весом моего ящика, загруженного всяческим ненужным хламом, все же опустилось на покрышку, и Магна сразу же превратилась в большой и громкий музыкальный инструмент. Судя по звукам, в скрипичный, а вернее, в скрипящий и воющий на каждой неровности инструмент. Этим сольным концертом для мотоцикла-оркестра мы, кстати, и отметились на посту ГАИ при въезде в стольный град Ашхабад. Спасибо огромное Паше, за то, что он нашел возможность подварить лопнувшую раму, и ящик снова занял свое штатное положение.



А вообще, примерно 90 процентов тех дорог, что мне пришлось проехать по Туркмении - это фиговый асфальт, отсутствие какой-либо разметки, ободранные и ржавые знаки, и полное отсутствие указателей на развилках и перекрестках. Я уже грешным делом начал думать, что схема проезда и расстояние до столицы страны – великая военная тайна. Иначе, почему на всем ее протяжении я не увидел ни одного указателя «до Ашхабада столько-то километров»? Зато на каждом перекрестке со всех транспарантов на меня смотрели добрые глаза Туркменбаши.



Я много разговаривал с туркменами на разные непонятные мне темы и пытался разобраться в той каше, что творится в этой стране вечно дешевого бензина. Пытался даже для себя охарактеризовать их политический строй. Думаю, что наиболее точно его можно было бы назвать деспотической авторитарной полицейской монархией, хотя местные громко убеждали, что у них развитая демократия и что через год-два они обгонят по всем показателям не только Россию, но и Америку. И дороги отремонтируют. К тому времени. Может быть. Только я не поверил им почему-то. Возможно, потому, что те же люди после своих громких слов и несбыточных сказочных планов рассказывали, озираясь, шепотом мне на ухо, как реально плохо обстоят дела в этой неискренней стране. И про нищенскую зарплату и про культ личности Великого, и про запрет на свободу слова, и про прослушиваемые телефоны, и про невозможность выехать за границу, и про недавно только разрешенную сотовую связь… А в единственное в Ашхабаде интернет-кафе, контролируемое специальными органами, записываться нужно за неделю. Вот уж воистину, райский уголок.



Когда я въехал в Туркмению, меня удивил и даже очень порадовал патриотизм жителей этой страны – на каждом здании, каждом сарае, каждой трубе, да вообще, везде, трепыхались на ветру зеленые государственные флаги. Сразу вспомнилось путешествие по Америке, там тоже на каждом шагу развешаны флаги США. Я думаю, что там - это не показуха, а реальный патриотизм американцев и в этом плане их трудно кому-либо переплюнуть. А тут, гляжу, такая же история… Дураку понятно, что жители, уважающие и любящие свою страну, должны ощущать себя счастливыми при мысли о том, что они тут живут. И в знак своего офигенно счастливого состояния они и вывешивают флаги на всех видных местах, демонстрируя этим твердую гражданскую позицию.
Туркменская правда оказалась куда более тривиальной и неожиданной – каждый житель страны и каждая организация обязаны за свой счет покупать эти флаги и самостоятельно их водружают на предписанных местах. Причем, обязаны не только вывешивать, но и следить за их состоянием, и если специально обученные люди вдруг обнаружат, что твой флаг истрепался, или запачкался, штрафа тебе не избежать. Вот и весь туркменский патриотизм.



То же самое касается и зелененькой травки возле домов – твоя задача купить семена этой травы, посеять ее, а потом следить под страхом штрафа, чтобы длина травинок не превысила предписанных пяти сантиметров. Причем подравнивать ее можешь хоть зубами, хоть ножницами, хоть бритвой Жилет - дело твое. Газонокосилкой, конечно сподручнее, но понятное дело, государство жителей ими не обеспечивает.

За исключением Туранской и Прикаспийской низменностей, расположенных намного ниже уровня моря, но почему-то морем не ставших, почти вся территория Туркмении – это безжизненная и высохшая пустыня Кара-Кум (в переводе – Черные пески). В этой благодати могут выжить только верблюды, ящерицы, змеи и чахлые кусты с острыми и длинными шипами, легко пробивающими колеса мотоцикла.







И пыль, пыль, пыль везде и всегда.



Поэтому, наверное, смешно мне было читать там и сям болтающиеся плакаты-воззвания почему-то на русском языке – «Граждане, берегите богатую туркменскую природу!». Чего беречь-то?



Тысячи тысяч тонн песка, перегоняемых ветром, или огромные ярко-желтые лужи на поверхности земли, воняющие, как хороший химический комбинат?



Короче, не мое это дело, но бумажек в пустыне я не бросал и отработанное масло на обочину не сливал. То есть, выходит, берег, мать их, туркменскую.
Прочитал сейчас все, что написал, ну право, сплошной негативизм получается, даже как-то неудобно маленько стало…
Сейчас, вспомню что-нить хорошее…
Счас… Секунду…

А, вот, вспомнил! Хочу отметить местных гаишников, или, по-туркменски, pygg-ошников. Хоть и тормозили меня абсолютно на всех постах для отметки в маршрутном листе, но всегда предлагали отдохнуть, попить воды-чаю, или, если время было обедешнее, то и покушать с ними, но я обычно довольствовался водой и разговорами.



С этими ребятами можно было говорить обо всем, кроме политики, их строя и жизни людей в стране. Если разговор касался этих тем, глаза у них стекленели, движения замедлялись, и они начинали говорить со мной какими-то штампами про счастливую жизнь и светлое будущее. Создавалось ощущение, будто в их головах включалась специальная программа.



Хотя некоторые, еще не до конца зомбированные, все же с ностальгией вспоминали ту, прошлую жизнь в составе СССР, когда легко можно было съездить в отпуск к другу в Питер, или свозить сына на каникулы в Москву.

Кстати, приятно отметить, что за все время путешествия мне нигде не пришлось заплатить ни одного штрафа, ни полиции, ни милиции, ни PYGG-овцам, ни гаишникам, ни прочим властным структурам.
А в Узбекистане так вообще случай вышел нетипичный.
Еду-рулю в сторону Бухары с небольшим превышением скорости, никому не мешаю. Вдруг, из-за гражданской машины выскакивает полицейский и тормозит меня, но почему-то не палочкой, а перекрещенными над головой руками. Само собой, торможу и предвижу традиционно-долгий разговор с ментами за несоблюдение скоростного режима. Однако они не стали грузить меня лишней тридцаткой километров в час, а просто, по-доброму, предложили выпить холодной водички и стали расспрашивать про маршрут и про Зайку. Один из них, Ильхон, довольно сносно говорил по-русски и минут десять-пятнадцать разговора пролетели незаметно. На самом деле, долго болтать мне возможности не было, поэтому я извинился и сказал, что пора как бы и ехать уже. Пожали друг другу руки, я сел на мотик и собрался запускать мотор. Смотрю, у Ильхона лицо какое-то вдруг озабоченное стало, подходит он ко мне и, немного смущаясь, насупившись, спрашивает, а много ли у меня узбекских денег? Во, думаю, нормальный ход, сначала поболтать, расспросить о здоровье внучатой бабушки, а потом все же оштрафовать… Хотя, кто их знает, какие у них в Узбекистане правила общения местных гаеров с нарушителями…
Снова слезаю с мотика, достаю кошелек из кармана, по-честному считаю все узбекские денюжки, точно рассчитанные на дорогу до границы с Туркменией, и оглашаю ему эту цифру, надеясь, что после оплаты штрафа хотя бы немножко узбекской налички у меня все же останется. Ильхон округляет глаза и говорит – Дак это же очень мало!, - лезет в свой карман и вручает мне купюру, равную примерно сотне наших рублей. Фантастика! Это был первый, и пока единственный случай, когда гаишник дал мне денег.



Выходит, что чудеса все же случаются, хотя, это вовсе не чудеса, а просто нормальные людские отношения, когда человек в форме при исполнении вдруг стал просто человеком, готовым помочь другому. И дело совсем не в количестве врученных мне денег, а в самом поступке. Ильхон, если ты сейчас читаешь эти строки, то огромный тебе респект, Человек на дороге!

Однако мы не в Узбекистане, а в соседнем Туркменистане и ехать по нему нам еще пару выделенных вышестоящей организацией транзитных дней, поэтому буду дальше разруливать эту непростую страну с ее сложными правилами игры.



Ранним жарким утром (в семь часов в тени было уже плюс 36 градусов) я запланировал направиться дальше на запад, а перед выездом в сопровождении экс-председателя Паши решил заехать в центр города и полюбоваться их знаменитой Треногой. И опять меня поразило отсутствие праздношатающейся публики в центре. Прямо натурные съемки фильма Майка Байндера «Опустевший город». Необычное и неприятное зрелище – город как после взрыва нейтронной бомбы. Дворцы стоят, а людей не видно, вернее, солдаты и менты есть, а населения нету.



Тем временем мы подъехали к странному сооружению, которое неофициально здесь называется Тренога. Сложная колонна, размером с девятиэтажку установлена на трехногое основание, по одной из ног ползает лифт с фонариком на крыше и за деньги поднимает желающих посмотреть на Ашхабад с высоты полета низколетящей птицы.



Сверху колонну увенчивает золотая семиметровая статуя Туркменбаши Великого, в развевающемся на ветру длинном золотом пиджаке с таким же развевающимся золотым флагом позади и с распростертыми к солнцу руками.



Прикол не в этом – прикол в другом. Все это золотое изваяние движется вслед за солнцем и Великий всегда повернут своим объятием к светилу! Хотя, уже позже, в дальнем маленьком ауле один туркмен просветил меня, сообщив, что на самом деле это не статуя золотого президента движется вслед за солнцем, а совсем даже наоборот. Фиг знает, может он и прав…

А напротив Треноги возведено вообще странно-непонятное для осознания простого российского мотоциклиста сооружение.



Представь себе высоченный постамент из белого мрамора. На нем установлен огромный черный бык, подозрительно напоминающий своего бронзового собрата, стоящего на Уолл-стрит в Нью-Йорке. Разъяренный парнокопытный самец, готовый к атаке, наклонивший башку и раздувающий ноздри перед тем, как насадить гипотетического врага на свои острые рога. Но на этих рогах покоится такой же огромный и такой же черный взорванный изнутри Земной шар. Далее, как в сказке про Кощея Бессмертного, где в сундуке и, далее последовательно друг в друге, сидели заяц, утка, яйцо и игла – из воронки на сфере Земного шара по пояс высовывается черная женщина, в черных руках поднявшая голенького маленького золотого президента, зачем-то прижавшего левую руку к сердцу.



На фоне всей этой черноты его золоченость смотрится несколько… как бы политкорректно выразиться… неестественно. Возможно, это что-то должно олицетворять, возможно, даже момент рождения Туркменбаши, тогда почему мама его черная и при чем тут бычара с огромными железными яйцами? Разбирайся в этой загадке сам, ладно? ?

Или вот еще одна загадка на обещанную театральную тему – зачем-то в один прекрасный день 23 октября 2006 года на главной улице Ашхабада одновременно было открыто аж три стоящих рядышком театра, а еще два, причем в тот же день, распахнули свои двери неподалеку. Реально, типа День театра! И это притом, что 8 февраля 2004 года, точнехонько к годовщине смерти великого русского поэта не менее великий отец туркменской культуры и духовности Сапармурат Ниязов (Туркменбаши) отдал приказ о снесении в течение суток с лица земли старейшего Русского драматического театра имени Пушкина и распорядился разбить на его месте сквер. Стоял себе этот театр с 1926 года, людей радовал постановками на русском языке, да вот помешал… Зато после того Дня театра столица Туркмении засветилась в книге рекордов Гинесса своими массовыми открытиями храмов Мельпомены, или как там ее зовут по-туркменски. И, возможно, театральный уровень страны поднялся сразу на пять ступенек (хоть и опустился на одну), а толпы неотеатраленных ашхабадцев получили возможность ходить на спектакли хоть каждый вечер по два раза. Культуру – в массы!



Культура – это дело нужное и правильное и хорошо, когда культура остается культурой, а не перерождается в маразм. Как бы там ни было, но один случай на все сто подтвердил придуманную мною характеристику политического строя в Туркменистане. История эта получила широкую огласку, и слышал я ее от нескольких людей, поэтому за достоверность ручаться могу.



Не так давно в гости к Туркменбаши приезжал президент какой-то соседней республики, назовем его Другойбаши. Едут они в большой машине в сопровождении белых полицейских мотоциклов по проспекту Свободы, улыбаются друг другу во все 64 зуба и базарят о своих важных президентских делах. Туркменбаши по ходу движения колонны дает пояснения о ходе строительства демократии в стране вообще и строительстве новых зданий в столице в частности. И в какой-то момент Другойбаши, рассеянно слушая Туркменбаши и глядя в окно на двухэтажное здание, так же рассеянно интересуется, типа, а что это за постройка такая. Наш Туркменбаши ему отвечает, что мол, жилое это здание, мои верноподданные живут в нем.
- А-а-а…, - задумчиво протянул Другойбаши и повернулся в другую строну. К вечеру жильцы этого злосчастного дома были поставлены в известность, что через 12 часов они должны будут освободить свои жилища, так как этот дом через полсуток будет снесен. Как и в случае с Пашиным ДОСААФом, ровно через 12 часов пришли бульдозеры, экскаваторы и прочая разрушительная техника и двухэтажного дома как не бывало, а его жители, получив мизерную компенсацию, до сих пор скитаются по друзьям и родственникам. Я был на этом месте – сейчас это большой и пыльный пустырь, на котором очень умильно смотрятся три тощих полузасохших елочки.
Вот с такими грустными мыслями я и выехал из этого города фонтанов, дворцов и театров. Если сказать, что Ашхабад больше ничем не удивил, то это не так.



Километрах в пятнадцати от города слева от дороги я издалека увидел золотое сияние. Само собой, это явление не могло не заинтересовать мой пытливый ум. ? Подъехав поближе к источнику сияния, я увидел монументальное сооружение покруче знаменитого Тадж-Махала.



Огромный золотой купол, увенчанный шпилем с золотым полумесяцем, величественно пузырился в обрамлении четырех белоснежных минаретов с золотыми нахлобучками и золотыми буквами, прилепленными по окружности этих минаретов.



Блин, ну откуда столько золота в этой пустынной стране?
Оказалось, что это величественное сооружение – мавзолей, построенный после недавней смерти предыдущего Туркменбаши. В нем сейчас и покоится его тело.



Рядом с этим дворцом-усыпальницей скромненький мавзолей вождя мирового пролетариата дедушки Ленина на Красной площади в Москве кажется маленьким домиком, построенным карапузами в песочнице.

Дорога к этому помпезному мавзолею проходила через небольшой тоннель, отделанный мрамором и, проезжая через него, я увидел сидящую на бордюрном камне худенькую туркменку, которая закрыла лицо руками и горько плакала.



Мимо неслись машины и никому не было дела до ее маленького огромного горя. Я подъехал и, наплевав на правила дорожного движения всего мира, остановил байк в тоннеле рядом с ней. Присел на бордюр неподалеку, ничего не спрашивал, ничего не говорил. Она, видимо, почувствовала мое присутствие, подняла лицо, немного успокоилась и только изредка всхлипывала. В тоннеле было душно и смрадно, мы сидели и молча смотрели на пролетающие машины. Не знаю ее имени, не представляю, кто она и что у нее случилось, но было видно, что за те пять минут, что я провел возле нее, она пришла в себя.



Потом женщина грустно и почему-то виновато улыбнулась одними мокрыми глазами, взяла сумку, стоящую рядом, и пошла вверх к выходу из тоннеля. Не знаю, к чему это я вспомнил, возможно, просто пересматривал сейчас фотографии, и этот случай всплыл в памяти.
А может, просто запомнилось противоестественное сочетание – одинокий плачущий человек в темном тоннеле, готовый броситься под колеса грузовика и другой человек, проживший долгую счастливую жизнь и лежащий сейчас в сияющей золотом гробнице в двухстах метрах от этого тоннеля.

В моих планах было проехать через Туркмению по южному побережью Каспийского моря до границы с Ираном и дальше продолжать свой маршрут по плану, но, к сожалению, узнал, что Иран по каким-то политическим причинам на две недели закрыл свою границу с Туркменией. Транзитная пятидневная виза не давала возможности мне ждать, когда граница вновь станет пересекаемой, и я решил, что правильнее всего будет пробиваться через Кара-Кум до города Красноводска, не так давно получившего новое имя. Снова поиграем в угадайку? Угадаешь с одного раза это новое имя?
Ладно, не буду испытывать твое терпение. Красноводск был переименован в Туркменбаши, но я буду все же его называть по привычке Красноводском. Этот небольшой город-порт расположен на восточном побережье Каспийского моря и имеет паромное сообщение с Азербайджаном. Для меня это был единственный вариант вовремя успеть покинуть гостеприимную Туркмению.



Немного напрягало, что больше тысячи километров придется глотать пыль, любоваться мертвыми белыми пейзажами слева и справа от дороги, короче, от заправки до заправки быть солнцем гонимым и ветром палимым в особо жесткой и извращенной форме.



И только гордые корабли пустыни - верблюды, жующие песок по краям дороги, будут скрашивать этот скучный до тупизны участок пути.
Граждане, бля, берегите богатую туркменскую природу, бля! Грубо? Зато от всего сердца.



Да фигли нашему дружному экипажу предстоящая пыльная штука километров, были дорожки в этом трансазиатском прохвате и посложнее.

Кроме херового асфальта, пыльная тысяча запомнилась задавленным ежиком (не уберегли, гады!),



чиста национальным напитком под названием “Turkmen-Cola”,



передвижным платным сортиром в виде стула с дыркой и ведра под ним,



населенным пунктом со смешным названием Кака



и сложного устройства для приготовления в домашних условиях четырех брендовых напитков – 7UP, Miranda, Mountin Dew и Pepsi,



изготавливаемых путем разбодяживания одного и того же концентрата газированной водой из ведра (немецкие технологии). ?



У всякой дороги есть начало и есть конец, уже в темноте приехал я в Красноводск, заправился под жвак в последний раз халявным бензином и подрулил к зданию паромной переправы, по совместительству и зданию таможни.



На вопрос, когда будет паром до Баку, дежурный по морским перевозкам ответил, что фиг его знает, они ходят без расписания. Когда придет, тогда и будет.
- Запишите на листочке свою фамилию, но учтите, что паром берет на борт только 11 пассажиров.
- Огромный морской паром, в который загружается 28 железнодорожных вагонов, берет только 11 человек?
- Ага, всего 11… В октябре 2002 года в Каспийском море затонул паром «Меркурий-2», погибло 43 человека, поэтому сейчас на паром запрещено брать больше 11 человек.
- А как назвается тот паром, что должен сейчас подойти?
- «Меркурий»….
Прикольная фишка – одинаково называть пароходы и даже частенько именами своих утопших предшественников. «Варяг», «Меркурий», «Титаник» …



В полутемном зале ожидания я привычно встретился глазами с Великим Туркменбаши, строго таращегося с плаката на сонных пассажиров, нашел мятый-перемятый листок с фамилиями этих дремлющих людей и вписал мои ФИО и страну-меня-производителя. Под номером 14. Ситуация смешная – вроде как успел на границу к обозначенному в маршрутном листе сроку, а покинуть страну не могу по причине отсутствия парома и по причине того, что не посчастливилось мне попасть в «одиннадцатку» сильнейших. ? Хотя, а как они меня депортируют из страны, если парома все равно нету? Вот оштрафовать смогут, это они ужас как любят…

Часа через два неторопливое создание под названием «Меркурий» нарисовалось на рейде и помаленьку начало швартоваться к причалу. К тому времени я уже навел справки в таможне и меня вроде как успокоили, что штрафовать не будут, раз уж я тут уже засветился. Помню лицо таможенного офицера, когда он, весело потирая руки, разворачивал мой маршрутный лист с указанным в нем временем прибытия на границу. И помню, как у него погрустнело лицо, и он со вздохом протянул – «Успел все-таки….». Таким образом, гонку с Туркменистаном я все же выиграл! ?



Потом все было как всегда – я с выпученными глазами и языком на плече всю оставшуюся ночь носился с документами между морвокзалом, таможней и погранцами. И каждую секунду ожидал услышать прощальный гудок азербайджанского «Меркурия», в который погрузились 11 удачливых пассажиров и уже начали закатываться 28 железнодорожных цистерн. Эх, и чего я не цистерна? Цистерна всяко побыстрее мотопутешественника оформляется.
Господа таможенные офицеры опять пробили меня, мотоцикл и багаж по полной программе на случай вывоза контрабандного груза. И даже мои уверения, что я не прихватил на память пару килограммов пустынного песка, не ускорили процесс досмотра.
Уже перед рассветом со мной было покончено, и я услышал до боли знакомое – оплатите 10 долларов и можете грузиться на паром.
Предвидя ответ, по привычке интересуюсь – А за что?
- За проезд по мосту между пирсом и паромом.
Знаю-знаю, что дальше мне скажут - Бла-бла-бла, и бумаги есть, и постановления, и это не мы придумали, и деньги в казну государства поступают…
Достали….
Отдать всего-то 10 баксов и обрести свободу! В задницу бесполезные споры с чиновниками! Пустите меня на паром!
Цигель, цигель, ай лю-лю, Михаилов Светлов ту-ту и ждать меня, четырнадцатого, скорее всего не будет.
Выдираю из кошелька долбаный червонец зеленых, слышу в спину – Счастливого пути, приезжайте еще!
Широко улыбаясь всей спиной, на ходу молча кричу им в ответ - Фиг вам приеду я сюда еще хоть раз в жизни! - прыгаю на мотик и проезжаю по деревянному настилу ровно двадцать метров между пирсом и свободой.



Получается, что метр поверхности этого Золотого моста оценен в полдоллара. Офигенно выгодный бизнес – поставь такой мост и можешь всю оставшуюся жизнь спокойно ковыряться в носу и в хрен не дуть.

Быстренько укрепил мотоцикл стропами между вагонами, затащил вещи в каюту и тут же отрубился, даже не убедившись, что «Меркурий» отчалил от туркменской земли.
И каково же было мое удивление, что, проснувшись часов в 9 утра, в иллюминатор я увидел все тот же Красноводск.



Оказывается, было объявлено штормовое предупреждение, и выход нашего судна был задержан. Короче, проболтались мы возле пирса до шести вечера, пережидая далекий шторм, а потом все же погудели и поплелись на запад в сторону моей родины – города Баку.
А пока я страдал от вынужденного безделья, параллельно размышлял, зачем из одной богатой нефтью страны таскать паромами цистерны с этим черным и липким золотом в другую нефтяную державу? Нефтяные вышки и там, и там, в изобилии, бензиновые заводы тоже… В чем тут скрытый смысл? Можешь пораскинуть на досуге мозгами, а то я уже устал разгадывать туркменские загадки, да и достала меня эта Туркмения уже.



На этой оптимистичной ноте и я и заканчиваю эту часть, а в следующей расскажу про Монголию и про Пакистан.